Москва - путь к Победе!
1941-1945
1941-1945
«Вечерка» и МТС, в преддверии 75-летия Победы, объявляют о старте акции «Москва. Путь к Победе».
Вспомним тех, кто остался в Москве, вопреки всему продолжая жить и поддерживать фронт: кто работал на заводах, строил метро, гасил «зажигалки», не давал пасть духом, когда, казалось, весь мир рушится на глазах.
Мы составим дневник военных будней Москвы из сохранившихся фронтовых писем или воспоминаний о жизни в военной Москве.
Присылайте свои семейные истории на почту 75let@vm.ru.
И проведем экскурсии на предприятия города, которые были тогда и по сей день остаются символами Москвы и расскажем о малоизвестных страницах московского быта в 1941–1945 гг.
Следите за нашими анонсами!
Вспомним тех, кто остался в Москве, вопреки всему продолжая жить и поддерживать фронт: кто работал на заводах, строил метро, гасил «зажигалки», не давал пасть духом, когда, казалось, весь мир рушится на глазах.
Мы составим дневник военных будней Москвы из сохранившихся фронтовых писем или воспоминаний о жизни в военной Москве.
Присылайте свои семейные истории на почту 75let@vm.ru.
И проведем экскурсии на предприятия города, которые были тогда и по сей день остаются символами Москвы и расскажем о малоизвестных страницах московского быта в 1941–1945 гг.
Следите за нашими анонсами!
Говорит Москва!
Связисты спешат на помощь
Телефон, газеты и радио — в годы Великой Отечественной войны это были главные каналы передачи информации. А значит, связисты и журналисты в каком-то смысле служили в одном строю.
Много написано о подвигах военкоров и фронтовых телефонистов. Но не все знают, что и жизнь их коллег, остававшихся в тылу, тоже была полна трудностей и опасностей. В материале, подготовленном совместно с МТС, мы расскажем о том, как в прифронтовой столице 1941–1942 годов работали службы связи и редакция «Вечерней Москвы».
Телефон, газеты и радио — в годы Великой Отечественной войны это были главные каналы передачи информации. А значит, связисты и журналисты в каком-то смысле служили в одном строю.
Много написано о подвигах военкоров и фронтовых телефонистов. Но не все знают, что и жизнь их коллег, остававшихся в тылу, тоже была полна трудностей и опасностей. В материале, подготовленном совместно с МТС, мы расскажем о том, как в прифронтовой столице 1941–1942 годов работали службы связи и редакция «Вечерней Москвы».
Московские телефонные станции были желанной мишенью для немецких бомбардировщиков. Выведи из строя одну станцию — и целый район парализован. Впрочем, любая бомба, куда бы она ни упала, повреждала в том числе телефонные кабели. Поэтому сразу после начала войны появилась и отдельная аварийно-восстановительная рота связи как часть системы местной противовоздушной обороны (МПВО). Служившие в ней сотрудники «Московской городской телефонной сети» (основного и единственного оператора телефонной связи в столице тех лет, сегодня — «дочка» МТС) вместе с пожарными выезжали к месту каждого происшествия обследовать линии связи и, если надо, ремонтировать их.
Связисты принимают сообщение. Автор фото Наталья Боде, Риа Новости
Вторая смена
Аварийно-восстановительная рота связи насчитывала 4 взвода, по 30 человек в каждом. Казарму для нее устроили в опустевшем здании школы на углу Большого Кисловского переулка и улицы Коминтерна (так называлась Воздвиженка).
— Днем бойцы — инженеры, техники и монтеры и кабельщики — трудились на своих прежних местах, — рассказывает Елена Качановская, специалист музея «Московской городской телефонной сети» (МГТС). — А работы у них прибавилось. Надо было укреплять кабельные шахты и станционные колодцы, проводить дополнительные телефоны в Институт Склифосовского, Совинформбюро, Наркомат авиационной промышленности.
Вечером у роты проходили занятия по военной подготовке. А ночной сон мог в любую минуту прерваться воздушной тревогой или сообщением о падении бомбы. И тогда для бойцов наступала вторая смена…
Аварийно-восстановительная рота связи насчитывала 4 взвода, по 30 человек в каждом. Казарму для нее устроили в опустевшем здании школы на углу Большого Кисловского переулка и улицы Коминтерна (так называлась Воздвиженка).
— Днем бойцы — инженеры, техники и монтеры и кабельщики — трудились на своих прежних местах, — рассказывает Елена Качановская, специалист музея «Московской городской телефонной сети» (МГТС). — А работы у них прибавилось. Надо было укреплять кабельные шахты и станционные колодцы, проводить дополнительные телефоны в Институт Склифосовского, Совинформбюро, Наркомат авиационной промышленности.
Вечером у роты проходили занятия по военной подготовке. А ночной сон мог в любую минуту прерваться воздушной тревогой или сообщением о падении бомбы. И тогда для бойцов наступала вторая смена…
Летающий люк
Одним из взводов командовал 28-летний Евгений Дубровский, до войны — старший техник Центрального телефонного узла. В Музее МГТС хранится текст его воспоминаний, написанных уже в 1980-е. Самой памятной для Дубровского осталась первая бомбежка — в ночь на 22 июля 1941 года.
Одним из взводов командовал 28-летний Евгений Дубровский, до войны — старший техник Центрального телефонного узла. В Музее МГТС хранится текст его воспоминаний, написанных уже в 1980-е. Самой памятной для Дубровского осталась первая бомбежка — в ночь на 22 июля 1941 года.
«На углу Ипатьевского переулка зияла большая воронка от взрыва фугасной бомбы среднего калибра, — писал Евгений Петрович. — Из воронки торчали концы оборванных кабелей и разбитые трубы телефонной канализации».
Связисты прокладывают телефонный кабель. Автор фото Борис Вдовенко, РИА Новости
Случались и курьезы. На Большой Молчановке пришлось строить телефонный колодец взамен развороченного бомбой. Несколько дней монтеры искали под завалами чугунный люк от старого колодца: не могла махина весом в два центнера испариться! И вдруг местный житель вспомнил: во время бомбежки в чердак соседнего дома влетела, словно пушечное ядро, какая-то здоровенная штуковина. Евгений Дубровский по пожарной лестнице подобрался к дыре в кровле и увидел тот самый люк — целехонький.
Великая Отечественная война. Сталинград. Связисты за работой. РИА Новости
В другой раз бригаде Дубровского сказали, что на Большой Каменный мост упала бомба. Всю дорогу Евгений Петрович рисовал себе страшную картину: «половина Замоскворечья осталась без связи», придется «прокладывать подводный кабель, нужны водолазы, плавсредства». Завернув за угол Моховой, Евгений Петрович остановился как вкопанный: мост стоял, по нему даже машины ездили! Дубровский отзвонился в штаб, но его попросили все-таки осмотреть объект. Бригада вытянулась цепью поперек моста и двинулась от центра к Замоскворечью. «В тротуаре пролетной части моста, ближе к кинотеатру «Ударник», обнаружили круглое отверстие диаметром 15–20 сантиметров, — вспоминал Евгений Петрович. — В него просматривалась темная вода Москвы-реки. Бомба пробила перекрытия тротуара моста <…> и ушла в песчаное дно реки, не взорвавшись».
Весенние звонки
За время бомбежек Москвы пострадало 7 из 17 телефонных станций, а подсчитать обрывы отдельных кабелей вообще невозможно.
— Но за все это время в столице не было ни одного случая остановки оборудования телефонных станций, — подчеркивает Елена Качановская. — Связь действовала бесперебойно. А с весны 1942 года возобновились прерванные работы по ремонту линейных и станционных сооружений, а также установке квартирных телефонов и телефонов-автоматов. Ведь в город начинали возвращаться из эвакуации предприятия и граждане. После Победы многие сотрудники «Московской городской телефонной сети» были удостоены медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов».
— Но за все это время в столице не было ни одного случая остановки оборудования телефонных станций, — подчеркивает Елена Качановская. — Связь действовала бесперебойно. А с весны 1942 года возобновились прерванные работы по ремонту линейных и станционных сооружений, а также установке квартирных телефонов и телефонов-автоматов. Ведь в город начинали возвращаться из эвакуации предприятия и граждане. После Победы многие сотрудники «Московской городской телефонной сети» были удостоены медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов».
Пограничник говорит по рации с заставой во время конфликта на советско-китайской границе.
Автор фото Рунов, РИА Новости
Автор фото Рунов, РИА Новости
Уже летом 1941 года на фасадах зданий установили дополнительные телефоны в специальных металлических ящиках — чтобы очевидец пожара или падения бомбы мог сразу сообщить об этом в милицию или в штаб МПВО.
В годы войны связисты помогали обеспечить скоординированные действия частей и подразделений Красной Армии на фронте, а также бесперебойную телефонную связь для учреждений и граждан. Автор фото Георгий Зельма, РИА Новости
ФАКТ
Перед началом Битвы за Москву в батальоны связи были переданы первые образцы полевого телефона ПФ-1 («Помощь фронту»), разработанного в Центральных мастерских управления МГТС. Он весил меньше других моделей, а сигнал передавал дальше — на расстояние до 18 км. За войну было выпущено 3 тысячи таких аппаратов
Главный рупор страны
Центральный телеграф обеспечивал связь города
со всем миром
со всем миром
“
Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза!..
Эти позывные стали одним из символов тыловой жизни времен Великой Отечественной войны. А откуда велось это вещание? В начале войны — из самого сердца столицы, с улицы Горького (так называлась Тверская), 7, с Центрального телеграфа. Там до осени 1941 года работал и легендарный Юрий Левитан.
СССР. Москва. 10 августа 1941 г. Диктор Всесоюзного радио Юрий Борисович Левитан у микрофона. Автор фото Федор Кислов ТАСС
Узнали первыми
Работники Центрального телеграфа первыми из москвичей узнали о начале войны. 22 июня в пятом часу утра поступила важная телеграмма из Ленинграда в Генеральный штаб Красной армии. Начальник смены Карандасов с телеграфной лентой в руках зашел в специальную будку, стоявшую в зале — там был прямой телефон узла связи Генштаба. Пока он был там, вышел на связь Киев с коротким сообщением: «Девушки, нас бомбят…» Как только Карандасов вернулся в зал, сотрудники обступили его и забросали вопросами.
— Все мы дали подписку о неразглашении тайны телеграфной переписки,
— отчеканил Карандасов и обвел подчиненных суровым взглядом.
— До официального объявления из стен телеграфа не должно выйти никакого сообщения.
Первая смена телеграфистов ушла в то утро с работы, так и не выпытав у начальника, что произошло. Официальное сообщение о начале войны прозвучит только через несколько часов, в полдень.
Работники Центрального телеграфа первыми из москвичей узнали о начале войны. 22 июня в пятом часу утра поступила важная телеграмма из Ленинграда в Генеральный штаб Красной армии. Начальник смены Карандасов с телеграфной лентой в руках зашел в специальную будку, стоявшую в зале — там был прямой телефон узла связи Генштаба. Пока он был там, вышел на связь Киев с коротким сообщением: «Девушки, нас бомбят…» Как только Карандасов вернулся в зал, сотрудники обступили его и забросали вопросами.
— Все мы дали подписку о неразглашении тайны телеграфной переписки,
— отчеканил Карандасов и обвел подчиненных суровым взглядом.
— До официального объявления из стен телеграфа не должно выйти никакого сообщения.
Первая смена телеграфистов ушла в то утро с работы, так и не выпытав у начальника, что произошло. Официальное сообщение о начале войны прозвучит только через несколько часов, в полдень.
Сталинград, декабрь 1942 года. Узел связи 138-й стрелковой дивизии в подвале завода Красный Октябрь.
Автор фото Георгий Зельма, РИА Новости
Автор фото Георгий Зельма, РИА Новости
При свечах под бомбами
В августе 1941 года почти весь персонал Центрального телеграфа перевели на казарменное положение. Когда фронт подошел к Москве еще ближе, во дворе стали постоянно дежурить несколько автомашин: на случай, если танки противника войдут в город и придется срочно эвакуировать часть личного состава и самую важную аппаратуру.
— Телеграф был полностью подготовлен к уничтожению в этом случае, - объясняет эксперт по истории отечественной связи Владимир Цукор, много лет работавший директором Музея Центрального телеграфа. – Для этого создали специальное подразделение военных. Вначале было установлено, что приказ на уничтожение телеграфа поступит, когда противник займет Белорусский вокзал. Затем уточнили: когда танки противника подойдут к площади Маяковского…
Разумеется, здание телеграфа было желанной мишенью для немецких бомбардировщиков. По словам Владимира Цукора, в одну ночь на него сбросили более сотни зажигательных бомб!
— В августе 1941 года фугасная бомба попала в дом на улице Огарева (так назывался тогда Газетный переулок), и балка, оторванная взрывной волной, ударила по окну третьего этажа телеграфа, — рассказывает Владимир Цукор. – С тех пор телеграфистки стали работать при свечах, чтобы не демаскировать здание.
28 октября 1941 года бомба взорвалась во дворе телеграфа, воздушная волна выбила все стекла в окна – осколки потом пришлось вывозить на грузовиках. Но работа телеграфа не остановилась ни на секунду: самые важные службы были переведены в подвалы.
В августе 1941 года почти весь персонал Центрального телеграфа перевели на казарменное положение. Когда фронт подошел к Москве еще ближе, во дворе стали постоянно дежурить несколько автомашин: на случай, если танки противника войдут в город и придется срочно эвакуировать часть личного состава и самую важную аппаратуру.
— Телеграф был полностью подготовлен к уничтожению в этом случае, - объясняет эксперт по истории отечественной связи Владимир Цукор, много лет работавший директором Музея Центрального телеграфа. – Для этого создали специальное подразделение военных. Вначале было установлено, что приказ на уничтожение телеграфа поступит, когда противник займет Белорусский вокзал. Затем уточнили: когда танки противника подойдут к площади Маяковского…
Разумеется, здание телеграфа было желанной мишенью для немецких бомбардировщиков. По словам Владимира Цукора, в одну ночь на него сбросили более сотни зажигательных бомб!
— В августе 1941 года фугасная бомба попала в дом на улице Огарева (так назывался тогда Газетный переулок), и балка, оторванная взрывной волной, ударила по окну третьего этажа телеграфа, — рассказывает Владимир Цукор. – С тех пор телеграфистки стали работать при свечах, чтобы не демаскировать здание.
28 октября 1941 года бомба взорвалась во дворе телеграфа, воздушная волна выбила все стекла в окна – осколки потом пришлось вывозить на грузовиках. Но работа телеграфа не остановилась ни на секунду: самые важные службы были переведены в подвалы.
На дежурстве у аппарата звукоразведки батарей противника. Автор фото Олег Кнорринг, РИА Новости
Тройная нагрузка
Представить себе нагрузку работников, оставшихся на улице Горького, 7, лучше всего поможет сухая статистика. В апреле 1940 года пропускная способность телеграфа была загружена на 33,3%. В конце 1941 года – на 94,2 процента, то есть выросла почти втрое.
— В 1940 году обмен составлял 244 тысячи телеграмм в сутки, - листает документы Владимир Цукор. – В 1944 году он достигал 314 тысяч, а в 1945 году — 364 тысяч, почти на 40% больше довоенного. В День Победы телеграфисткам вообще пришлось обработать 582 тысячи телеграмм!
При этом штат телеграфа уже к концу 1941 года уменьшился почти вдвое: одни сотрудники ушли на фронт, другие уехали в эвакуацию. Повысить производительность труда помогали популярные в СССР мотивационные меры: социалистические соревнования, публичное взятие обязательств. Все сообщения тогда вводили вручную на аппарате Бодо при стандартной скорости — 180 знаков в минуту. Возникло движение за увеличение скорости работы до 220 знаков в минуту — то есть на 22 с лишним процента.
— Участницы движения «пятисотенниц» за одну смену обрабатывали по 500 телеграмм каждая, - приводит пример Владимир Цукор. – Но история сохранила фамилии сотрудниц, которые превысили и эти показатели. Телеграфистка Егорова взяла на себя обязательство обрабатывать за смену 700 телеграмм, а обрабатывала 950!
Представить себе нагрузку работников, оставшихся на улице Горького, 7, лучше всего поможет сухая статистика. В апреле 1940 года пропускная способность телеграфа была загружена на 33,3%. В конце 1941 года – на 94,2 процента, то есть выросла почти втрое.
— В 1940 году обмен составлял 244 тысячи телеграмм в сутки, - листает документы Владимир Цукор. – В 1944 году он достигал 314 тысяч, а в 1945 году — 364 тысяч, почти на 40% больше довоенного. В День Победы телеграфисткам вообще пришлось обработать 582 тысячи телеграмм!
При этом штат телеграфа уже к концу 1941 года уменьшился почти вдвое: одни сотрудники ушли на фронт, другие уехали в эвакуацию. Повысить производительность труда помогали популярные в СССР мотивационные меры: социалистические соревнования, публичное взятие обязательств. Все сообщения тогда вводили вручную на аппарате Бодо при стандартной скорости — 180 знаков в минуту. Возникло движение за увеличение скорости работы до 220 знаков в минуту — то есть на 22 с лишним процента.
— Участницы движения «пятисотенниц» за одну смену обрабатывали по 500 телеграмм каждая, - приводит пример Владимир Цукор. – Но история сохранила фамилии сотрудниц, которые превысили и эти показатели. Телеграфистка Егорова взяла на себя обязательство обрабатывать за смену 700 телеграмм, а обрабатывала 950!
Командующий Белорусским фронтом генерал армии Константин Рокоссовский (на переднем плане) в штабе армии.
Автор фото Олег Кнорринг, РИА Новости
Автор фото Олег Кнорринг, РИА Новости
«Почему молчите?»
В первый период войны из радиостудии в здании Центрального телеграфа передавал сводки Совинформбюро легендарный Юрий Левитан. Именно там, на улице Горького, ему однажды на секунду изменил профессионализм – возможно, единственный раз за всю его карьеру. Эту историю запомнил московский журналист Юрий Белкин, много лет друживший с Левитаном и хранящий ныне часть его архива.
— В то воскресное утро 22 июня 1941 года Юрий Левитан находился дома, — пересказывает этот эпизод Юрий Белкин. - Вдруг звонок телефона: «Срочно, немедленно приезжайте на работу». Он поспешил на телеграф, благо жил близко, на той же улице Горького. В 12 часов с правительственным сообщением о начале войны выступил Вячеслав Молотов. А затем это трагическое известие предстояло прочитать Левитану. Диктор начал: «Внимание, говорит Москва. Граждане и гражданки Советского Союза! Передаем заявление советского правительства». И вдруг у него к горлу подкатил комок…
По словам Белкина, Левитан целых три секунды не мог себя перебороть. Замигал сигнал из аппаратной: «Почему молчите?» Тогда диктор снова включил микрофон и продолжил: «Сегодня в четыре часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу…» Проверить правдивость этого рассказа не получится. Прослушивать запись в поисках паузы, бессмысленно: оригинальные пленки времен войны с голосом Левитана не сохранились. Сообщения Совинформбюро, которые сегодня включают в документальные телепередачи, были специально начитаны Левитаном после войны, для истории.
В первый период войны из радиостудии в здании Центрального телеграфа передавал сводки Совинформбюро легендарный Юрий Левитан. Именно там, на улице Горького, ему однажды на секунду изменил профессионализм – возможно, единственный раз за всю его карьеру. Эту историю запомнил московский журналист Юрий Белкин, много лет друживший с Левитаном и хранящий ныне часть его архива.
— В то воскресное утро 22 июня 1941 года Юрий Левитан находился дома, — пересказывает этот эпизод Юрий Белкин. - Вдруг звонок телефона: «Срочно, немедленно приезжайте на работу». Он поспешил на телеграф, благо жил близко, на той же улице Горького. В 12 часов с правительственным сообщением о начале войны выступил Вячеслав Молотов. А затем это трагическое известие предстояло прочитать Левитану. Диктор начал: «Внимание, говорит Москва. Граждане и гражданки Советского Союза! Передаем заявление советского правительства». И вдруг у него к горлу подкатил комок…
По словам Белкина, Левитан целых три секунды не мог себя перебороть. Замигал сигнал из аппаратной: «Почему молчите?» Тогда диктор снова включил микрофон и продолжил: «Сегодня в четыре часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу…» Проверить правдивость этого рассказа не получится. Прослушивать запись в поисках паузы, бессмысленно: оригинальные пленки времен войны с голосом Левитана не сохранились. Сообщения Совинформбюро, которые сегодня включают в документальные телепередачи, были специально начитаны Левитаном после войны, для истории.
Командующий 62-й армией Василий Иванович Чуйков разговаривает по телефону в своем блиндаже в Сталинграде. Автор фото Георгий Зельма, РИА Новости
Благодарность с Дальнего Востока
С Центрального телеграфа Юрий Левитан читал сводки до осени 1941 года: потом его эвакуировали из Москвы, опасаясь, что он может стать объектом покушения или похищения со стороны фашистских агентов. Никто из тех, кто бросался к репродуктору при словах «Говорит Москва!», не знал, что диктор находится далеко от столицы: до марта 1943 года он вещал из Свердловска (так назывался Екатеринбург), а затем еще некоторое время пробыл в Куйбышеве (Самара). Тем не менее в первый военный год Левитан успел застать на рабочем месте в Москве и бомбежки, и проявить не меньшее мужество, чем другие сотрудники Центрального телеграфа.
— В один из ночных налетов Левитан работал в эфире на восточную часть Союза, — говорит Владимир Цукор. – Из аппаратной позвонили и сообщили, что в эфире слышны разрывы авиабомб. Попросили прекратить вещание. Левитан лишь придвинулся поближе к микрофону и невозмутимо закончил выпуск. А вскоре на Центральный телеграф стали приходить телеграммы с Дальнего Востока: в них выражалась признательность Левитану за то, что он и в минуты налета оставался на своем посту. Никто даже не догадывался, как напряглись во время чтения его связки. Они оказались сильнее вражеских снарядов.
С Центрального телеграфа Юрий Левитан читал сводки до осени 1941 года: потом его эвакуировали из Москвы, опасаясь, что он может стать объектом покушения или похищения со стороны фашистских агентов. Никто из тех, кто бросался к репродуктору при словах «Говорит Москва!», не знал, что диктор находится далеко от столицы: до марта 1943 года он вещал из Свердловска (так назывался Екатеринбург), а затем еще некоторое время пробыл в Куйбышеве (Самара). Тем не менее в первый военный год Левитан успел застать на рабочем месте в Москве и бомбежки, и проявить не меньшее мужество, чем другие сотрудники Центрального телеграфа.
— В один из ночных налетов Левитан работал в эфире на восточную часть Союза, — говорит Владимир Цукор. – Из аппаратной позвонили и сообщили, что в эфире слышны разрывы авиабомб. Попросили прекратить вещание. Левитан лишь придвинулся поближе к микрофону и невозмутимо закончил выпуск. А вскоре на Центральный телеграф стали приходить телеграммы с Дальнего Востока: в них выражалась признательность Левитану за то, что он и в минуты налета оставался на своем посту. Никто даже не догадывался, как напряглись во время чтения его связки. Они оказались сильнее вражеских снарядов.
Командующий I-м Белорусским фронтом генерал армии Константин Рокоссовский.
Автор фото Виктор Кинеловский, РИА Новости
Автор фото Виктор Кинеловский, РИА Новости
Партнер проекта
18+ © 2019 AO Редакция газеты «Вечерняя Москва» Эл №ФС77-69371. Роскомнадзор.
